Весенние мелодии - Страница 26

– Я был ранен. Поэтому не пришел сразу.

– Я помню, ты с палкой был на кладбище. Это ведь Джонни тебя ранил?

– Нет. Не он. Другой. Главарь банды. Подонок и негодяй. Он сел и сел надолго. Возможно, навсегда. Это не вернет вам сына, мэм, но… но больше он никому не причинит зла. Не заставит страдать ни одну мать. Я не оправдываюсь, я просто хочу, чтобы вы это знали.

Она кивнула, села с ним рядом. Помолчала немного, потом заговорила, глядя в сторону:

– Я одна их ращу. Отец Джонни меня бросил, а девочки от другого человека. Он умер. Пил много. Работал на верфи, вот и пил. Я за него вышла, чтобы у Джонни был отец, хоть какой. А вышло только хуже.

Про банду я давно знала. Джонни в ней с десяти лет. Я работала на трех работах, да девчонки маленькие, да дом, стирка, уборка… Знаю, все так говорят. Я не оправдываюсь. Упустила я моего мальчика.

К четырнадцати годам с ним и вовсе сладу не стало. Я, дура, все по старинке боялась, чтобы он пить не начал, на отчима насмотревшись, а он, оказывается, наркотики уже попробовал. Этот Рональд… он страшный был парень. Все его боялись, даже взрослые. Малолеток под себя подобрал и творил, что хотел.

Когда уж я узнала все, то у Джонни и в ногах валялась, и выпороть пробовала, и уговаривала, только все зря. Зелье это его уже крепко держало. Единственное, сестренок он очень любил. Все говорил, что скоро у нас будет много денег, и тогда он всех нас отсюда увезет, туда, где нет никаких бандитов. А какие деньги, если он даже мои, спрятанные, выискивал и на наркотики тратил?

И с пистолетом он уже давно ходил. Наверное, надо было самой в полицию заявить, да как же на родного сына… А вышло еще хуже, вот как.

Ты не виноват, сынок. Я знаю. Только прощения у меня не проси, не надо. Дело даже не в том, прощу я тебя, не прощу… Сын он мне был. Плохой, глупый, злой, бандит – а все ж таки сын. Но и ты не виноват. Я понимаю.

У тебя глаза хорошие. И пришел ты не по приказу, не по службе, я это поняла сразу. Мучает тебя это. Казнишь себя. Не казни. Джонни судьбу свою сам выбрал. Двух человек убил. Отнял жизнь. Наверное, это расплата.

Я знаю, тебя это грызет изнутри, жить не дает. Так вот что я тебе скажу: никакой подлости ты не совершил. Сделал свою работу, у вашего брата она тяжелая и кровавая, мы тут не понаслышке об этом знаем.

Ты иди, сынок. Иди и будь спокоен. И спасибо тебе, что пришел. А помогать мне не надо. Мы скоро уедем с дочками. Во Фриско. Родня у меня там. Рыбаки. Уедем подальше от города этого гнилого. Жаль, Джонни здесь лежать останется…

Она заплакала неожиданно и беззвучно, уронив голову в руки. Рик посидел еще несколько секунд, потом поднялся, осторожно двинулся к дверям. Сердце саднило от острой жалости, но на душе и впрямь полегчало.

Уже у двери он оглянулся. Женщина не открывала лица, беззвучно всхлипывала, вся уйдя в свое горе. Рик Каллахан осторожно положил на зеркало у двери пачку банкнот – все, что у него было на счете. Копить он сроду не умел, так что состояния не нажил, однако не раздумывая оставил все этой женщине.

Вышел, тихонько прикрыв за собой дверь. Глубоко вздохнул, прищурился на алый закат, потом пошел прочь, постепенно ускоряя шаг.

Долги были розданы. Рик Каллахан был свободен.

Он ни разу не пожалел с тех пор, что не остался в большом городе.

– Джеки?

– Ау?

– Ты это… когда все кончится… сразу не уезжай, ладно?

– А я, может, и вообще не уеду.

– А как же Большое Яблоко? Карьера там…

– Нет у меня никакой карьеры. А Большое Яблоко… там одному человеку плохо, Рик.

– Одному везде плохо.

– Вот именно. Если бы хоть папа с мамой не развелись и жили там, а так – некуда мне возвращаться. Потом у меня тут одно дело осталось…

– Какое?

Она вдруг села прямо и посмотрела ему в глаза. Черные волосы разметались по плечам, горели в темноте кошачьи зеленые глаза.

– Да такое уж… Рик, поцелуй меня?

Он замер. Джеки ощутила, как напряглось все его громадное тело, прокатились волной могучие мышцы под рубахой. Потом Рик ответил, и голос его был глух и напряжен:

– Джеки… Ты уверена? Я… не думаю, что смогу остановиться…

– Не понимаю вас, мистер Каллахан.

– А ты напряги мозги!

– Так скажи мне об этом.

– Сказать, значит? Хорошо.

Он резко ссадил ее с коленей и встал со скамейки. Взлохматил волосы пятерней, с силой провел по лицу рукой.

– Я никогда таких, как ты, не встречал, Джеки. Таких… волшебных. Ты очень красивая. И мне кажется… нет, не то… ничего мне не кажется. Я тебя люблю. Я не могу без тебя дышать. Я готов целовать твои следы на песке. Я хотел бы, чтобы ты всегда была рядом…

Она поднялась, сбросила с плеч куртку. Маленькая, стройная фея нездешних лесов, с тоской подумал Рик. Разве она согласится разделить со мной жизнь в этом медвежьем углу? Нет, конечно. Пусть даже сейчас она скажет «да» – потом это все закончится. Ей нужен большой город с его огнями, блеском, возможностями… А встречать восход луны вдвоем с полицейским, жить в маленьком городке в самом сердце леса – это не для нее.

Джеки обхватила его за шею и улыбнулась.

– Это очень хорошо, что ты сказал.

– Почему это?

– Потому что девушке неприлично напрашиваться первой.

– Ну-ка, поподробнее!

– Пожалуйста. Я люблю тебя, Рик Каллахан. С самого первого момента нашей встречи. Мгновенно – и наповал. Никакая это не гормональная буря. Просто рядом с тобой мне легко и спокойно. У меня бьется сердце – послушай, как сильно!

Она схватила его руку и с силой прижала к груди. Рик замер, обратившись в ледяную статую. Тонкая ткань ее платья серьезной преградой служить никак не могла. Он ощущал тепло кожи Джеки, ладонью ловил стук ее сердца. Зеленые глаза мерцали, словно звезды.